Сергей Жариков — Популярная механика Егора Летова (Часть 1)
С Игорем (Егором) Летовым меня познакомил его старший брат Сергей где-то в начале 80-х. Летов-младший жил тогда в Омске, интересовался музыкальной альтернативой, в частности «группой ДК». Зная, что мы дружим, через старшего брата как-то попросил сделать ему качественные копии с мастер-ленты. Оба они слыли большими знатоками продвинутой музыки, ну а мы все, если кто помнит, после смерти рока к концу 70-х – смерти окончательной и бесповоротной – увлекались радикальным пост-роком, который носил тогда название «Rock In Opposition». А чуть позже у меня уже были записи его «Гражданской обороны».
Можно, конечно, начать с банального и поплакать под старую песню, де, «рок-музыканты долго не живут» и горят как спички, – скажу сразу: для людей, знавших Игоря достаточно близко, его смерть, увы, неожиданностью не стала. И дело здесь отнюдь не в алкоголизме и других «вредных привычках» – далекие от рок-музыки, граждане предаются «излишествам» куда активнее – все это приватные темы: собственную среду обитания люди создают, как правило, себе сами и сами выбирают, как говорится, что чем закусывать.
Егор Летов никогда не был панком, – почему его группу называют «родоначальниками отечественного панк-рока», я понять не могу, хотя догадываюсь (в 80-е принадлежность к панку означало не только социальную маргинализацию, но и получение от Партии-Комсомола индульгенции на относительную творческую свободу) и, тем не менее, – творчество Летова к панку не имеет никакого отношения. Это был – и по манерам, и по вкусам, да и по образу жизни – стопроцентный хиппи.
Россия – она, хоть и Нигерия, но даром что Северная – страна азиатская, где мыслят иероглифами и, в качестве ярлыков, маркируют не столько понятия, сколько константы-настроения, они же трафареты заведомого контекста с конвейера партийного агитпропа: «Почему молодой парень Иванов умер в расцвете лет?» – «Ну, он же панк». – «А почему Иванову мешают концертировать?» – «Ну, он же панк». – «А вы никогда не прислушивались к тому, о чем Иванов поёт, – может, он правильные вещи говорит? И вам не стыдно, в таком случае, руководить такой страной?» – «А зачем Иванова слушать, он же панк»!
Много ли у нас в стране панков? И кто они, если жизнь в этой стране – по версии классика трэш-арта, японского художника Синтаро Каго – панк чистой воды? Был ли панком Андрей «Свинья» Панов, по-интеллигентски увлекавшийся модными тогда «Sex Pistols»? Нет, конечно. Я уже не говорю про «Сектор Газа» и «Ляпис Трубецкой» – схожие трэш-проекты, где виртуозно отформатирован провинциальный second hand и не более того, но которых тоже зачисляют в разряд панков.
В одной из статей, посвященной нашим родным российским гопникам, я как-то набрёл на интересный пассаж, объясняющий принципиальную разницу между т.н. «хиппарями» и настоящими хиппи. Повторять не стану, там много иронии, но автор «хиппарями» уничижительно называл как раз эту первую, аутентичную волну «детей цветов», которые практически не дожили до наших дней из-за своих, известных всем, «излишеств» и преклонениями перед загнивающим «западом». А вот золотая молодежь 80-х у него и есть настоящие хиппи. Как вы уже поняли, «настоящие» хиппи это как раз те, кто знает, что такое панк, и субкультурно изъясняется на родном языке. История советской контркультуры, оказывается, (и как вы уже догадались) это и есть история группы «Аквариум» – кто бы подумал иначе…
Вот этому поколению как раз и принадлежал Егор Летов. Хиппи, равнодушно прошедший мимо панка, но до предела заведенный цинизмом номенклатурных инсценировок начала 90-х. Именно тогда сложился и оформился аутентичный летовский космос.
Его часто называли обидевшимся на жизнь подростком, в его дискурсе не видели ratio, и он, действительно, был медиумом соответствующей возрастной группы – молодёжи, у которой в этой стране реально нет будущего. Только ли у молодёжи в этой стране нет будущего? Ответьте на этот вопрос честно – и вы раскроете секрет воистину безумной популярности Егора Летова и его «Гражданской Обороны».
Зато у этих людей есть своя Юность и – сопутствующая ей – тяга к Прямому Действию. И уж совершенно точно в творчестве Летова не было того, что называют «протестом», потому что Прямое Действие и протест (т.е. рефлекс) несовместимы для человека «самостоятельного», «господина без рабов», какими, собственно и мечтают быть подростки, не желающие знать о фарисейском истеблишменте с его постоянно-битловским «Let it be».
Но был ли имманентен Летову протест – в обыденном, «социальном» смысле, для обозначения которого на западе чаще используют слово «отказ»? Уверен, тоже нет. Да, здесь был драйв, агрессия, но все было подчинено строительству собственного космоса, причем вполне традиционными методами, отсылающими нас к субкультурным мирам русского сектантства. И это «цепляло». И – всё то же, как у сектантов: с одной стороны – «уклад», эти монотонные квинтовые круги, и – с другой – постоянное желание из него вырваться, пожить «иначе», да так, что крикнуть, наконец, что бога нет.
